Для тех, на чьих землях через несколько лет пройдет Олимпиада

Для тех, на чьих землях через несколько лет пройдет Олимпиада, –  чрезвычайно актуальный текст. Это зарисовки «с натуры» – где строятся олимпийские объекты, в каких условиях и в каких формах; это попытка представить опыт, опыт существования в меняющемся пространстве, перекраиваемом воздействием глобальной индустрии проекта под названием «олимпийские игры»; это протест – иногда ироничный, иногда желчный, но очевидно искренне обеспокоенный – того, кто не согласен, того, на чье мнение не обратили внимания, того, кто ощущает на себе силу направленных потоков идеологии и мифологии. Это текст не о том, чем Олимпиада давно перестала быть – спортивным состязанием и демонстрацией красоты форм, а о том, чем она является вот уже несколько десятков лет – выгодным финансовым вложением. Ни «атлеты» (в кавычках, потому что достигаемый результат основывается не столько на телесных, сколько на сверхтелесных возможностях, часто обеспечиваемых препаратами), ни зрители, которых заставят «проявлять участие» в строго заданных формах и участках, более не являются субъектами олимпиады. Место событий – всегда занятые поля для гольфа, на которых принимаются решения задолго до того, как будет запущена риторика олимпиады в качестве модели, объясняющей необходимость вложения больших денежных средств. Действующие лица – мужчины в костюмах и мундирах, из-за темных очков наблюдающие за соревнованиями.

Такая Олимпиада – это «слишком зеленые покрытия спортивного комплекса», «промышленный хлорофилл», «этически небезупречное позерство», «картинки, закачиваемые прямо в глаз», «имитации уличных граффити», логотипы брэндов на заборах олимпийских построек, за право размещения на которых идет настоящее соревнование – атаки в войне образов, изуродованный, в том числе монументальным искусством ландшафт, визуальный кошмар. (И, между прочим, творческие работники не должны бежать вины за это безобразие – ведь и они бродят по периметру ограждений будущих строений, «выклянчивая у Совета по искусствам деньги на финансирование своих протестов»).

Это происходит на окраинах, еще сохранявших элементы диковатости, где прогуливались пешком или на велосипедах немногие местные жители, или в заброшенных промышленных зонах, где склоны мусорных гор покрываются лесами из бетонных опор, выстраиваясь как «город на воде», новая Венеция (без вековых наслоений ) «... из вони и грязи запруженных рек и затянутых ряской каналов». Землю для олимпийских построек захватывали – поджигая жилища несговорчивых сквоттеров, набрасывая расчеты с заниженными издержками на обороте конвертов, переделывая павильоны бывшей киностудии «Гейнсборо» в «жилой комплекс «Гейнсборо Стьюдиоз» на берегу канала Риджент со ступенчатыми фонтанами и гигантской головой Альфреда Хичкока», упраздняя Королевский театр, не позволяя общественности узнать, что Олимпийский парк оказался заражен торием на уровне грунтовых вод. Былая культурная среда уступает место новой: леса, театры, доки заменяются «миром ретромоды, морокканскими интернет-кафе и выставками пластинированных трупов Гюнтера фон Хагенса», россыпью пиццерий и бюджетных мультиплексов, безликими и везде одинаковыми блочными строениями, проектируемыми где угодно и для чего угодно. Это «новое» уже не имеет никаких связей с местом, в котором выстраивается: никаких культурных слоев, никакой, даже воображаемой, географии или топографии. И дело не столько в том, что возводимые постройки и даже украшающие их скульптуры не имеют национальной специфичности, английской, греческой или американской, появляются в любых точках планеты, визуально свидетельсвуя о процессе глобализации. Скорее дело в том, что «место» утрачивает пространственные характеристики, и земля, захваченная и присвоенная, не делается чьей-то, не используется для обитания, для жилья, но фактически исчезает в своих материальных качествах, виртуализируется. Жилые комплексы, на строительство которых выделялись средства, едва ли когда-либо будут заселены, и все, чему они могут служить – это на короткий период явиться прибежищем мигрантов, экономических и политических, которые будут постоянно сменять друг друга. Таково наследие Олимпиады, похожее на «голливудские декорации города-призрака».